Крест на "отцах"
Победа над мафией и ее окончательная дегероизация - это тоже следствие 11 сентября. Героями Америки стали люди, ломающие хребет кровожадному монстру, будь то терроризм или Cosa Nostra
Соединенные Штаты - страна, где классическая организованная преступность достигла невиданного размаха и образовала колоссальную сеть в недрах государственных структур. Однако вместе с мафией росла и совершенствовалась правоохранительная система, а главное - крепла политическая воля, без которой невозможна борьба с криминальным беспределом. Сегодня Америка возглавляет борьбу с международной оргпреступностью, потому что на собственном опыте знает, что это такое.
Сто восемнадцать Дженовезе
В декабре прошлого года правоохранительные органы Нью-Йорка объявили об одновременных массовых арестах членов преступной группировки, известной как "семья" Дженовезе. "В то время как законопослушные граждане возвращаются к нормальной жизни, мы не позволим сделать то же самое криминальным элементам", - заявила на пресс-конференции по этому поводу федеральный окружной прокурор Манхэттена Мэри Джо Уайт, связывая тем самым новый удар по мафии с событиями 11 сентября.
Энтони Коралло, член совета боссов, один из осужденных в 1980-1990 годы (Фото: AP)
Но скорее всего это была лишь риторическая фигура прокурорской речи. ФБР давно охотится за "семьей" Дженовезе, которая пользуется репутацией наиболее могущественного из мафиозных кланов Нью-Йорка. В апреле были арестованы 45 человек, в декабре - 73. Им предъявлены разнообразные, но вполне традиционные для мафии обвинения - от подготовки вооруженного ограбления до ростовщичества. Аресты стали итогом работы агента ФБР, внедренного в банду на манер Володи Шарапова из знаменитого советского телесериала. Только Шарапов провел в компании головорезов одну ночь, а агент - более трех лет, ежедневно рискуя жизнью. Рискует он ею и сейчас: во избежание мести оставшихся на свободе членов "семьи" агент спрятан в безопасном месте, ни его имя, ни детали трехлетней операции не разглашаются.
Неужто мафии приходит конец? До этого пока далеко, но тем не менее очевидно, что ее лучшие времена миновали. После десятилетий художественной романтизации и демонизации американской братвы в обществе возобладало адекватное восприятие мафиози как подлых убийц, наглых вымогателей и гнусных сутенеров. И в этом смысле действительно события 11 сентября сыграли свою роль: героями Америки стали люди, ломающие хребет кровожадному монстру, будь то терроризм или мафия.
Утоление жажды
Мафиози появились в Новом Свете в последние десятилетия XIX века с началом массовой итальянской иммиграции. На начало ХХ века приходится взлет мафии. Баснословные доходы профессиональных преступников Нового Света европейским бандитам и не снились. В 1919 году Конгресс сделал преступному миру неоценимый подарок, приняв 18-ю поправку к Конституции. Наступила фантастическая для американской мафии пора - эра сухого закона. Криминальные группировки мигом наладили контрабанду, производство, доставку и сбыт спиртных напитков. Американцы, отправляющиеся в далекую Россию за рецептом первача, существовали только в воображении авторов "Золотого теленка". На самом деле предложение полностью удовлетворяло спрос, хотя пить в годы сухого закона стали даже больше, чем до его введения. В 1926 году молодой конгрессмен, впоследствии мэр Нью-Йорка Фьорелло Лагуардиа, заявил в своей речи в нижней палате: "Сказать, хорош или плох сухой закон, невозможно - в этой стране он никогда не исполнялся".
Об астрономических оборотах алкогольной мафии говорит простая цифра: по подсчетам Лагуардиа, криминальные группировки, специализирующиеся на спиртных напитках, ежедневно выплачивали в общей сложности миллион долларов различным должностным лицам. Чтобы сравнить тогдашний доллар с нынешним, цифру эту следует умножить как минимум на 40. Если бы не сухой закон, мафия никогда не стала бы тем, чем она стала.
Тогда же предводители крупнейших шаек впервые разделили сферы влияния. В Чикаго, порешив конкурентов, алкогольный бизнес контролировал Аль Капоне. В Нью-Йорке монополистом стала группировка во главе с Чарли Лючано, партнерами которого были мягкий и интеллигентный Карло Гамбино, хладнокровный киллер Вито Дженовезе и Фрэнк Костелло, прозванный Премьер-Министром за непревзойденное умение договариваться с чиновниками и полицией. Мозгом предприятия был уроженец Гродно Мейер Суховлянский, в Америке взявший себе фамилию Лански.
Почему же американские власти не пресекли зло в самом начале, не дожидаясь, пока оно окрепнет и приобретет размах? Во-первых, в Америке мало кто отдавал себе отчет не только о масштабе, но и о самом наличии угрозы: организация была в полном смысле тайной. Во-вторых, в США просто не существовало законов, на основании которых можно было бы бороться с организованной преступностью. Такова особенность федерального устройства этой страны. В Конституции указаны лишь три вида федеральных преступлений: государственная измена, пиратство и фальшивомонетничество; все прочие изначально подлежали юрисдикции штатов, ревниво оберегавших свой суверенитет. Коль скоро не было федеральных законов, не было и федеральных служб, следивших за их исполнением. В 1930 году, в период расцвета мафии, Федеральное бюро расследований имело в своем распоряжении всего 400 агентов. Лишь в 1934 году, воспользовавшись своим конституционным полномочием регулировать торговлю между штатами, Конгресс принял первый закон против организованной преступности - о препятствовании коммерции путем угрозы насилия. Закон, ограничивающий игорный бизнес, появился в 1970 году, об отмывании денег - в 1986-м. Зато сегодня в штате ФБР более 70 тысяч сотрудников, имеющих право носить оружие, производить обыски и аресты, а число федеральных преступлений, оговоренных различными законодательными актами, превышает 3000.
Дьюи против Счастливчика
В 1927 году главарь сицилийской мафии Вито Кассио Ферро направил в Америку своего эмиссара Сальваторе Маранзано с заданием привести к повиновению нью-йоркские банды. Посланец блестяще справился со своей задачей, за что и заслужил прозвище Маленький Цезарь. Одержав полную победу, Маранзано пригласил на сходку в Нью-Йорк мафиози всей страны для обсуждения назревших проблем. На этом авторитетном собрании Маранзано объявил, что присваивает себе титул capo di tutti capi - босс боссов - и что отныне в организации вводятся строгая иерархия и неукоснительная дисциплина. Именно с этого момента берет начало "пятисемейная" структура нью-йоркской мафии, ее "штатное расписание" и кодекс поведения. Тогда же появилось выражение la cosa nostra - "наше дело", о котором под страхом смерти запрещено говорить с теми, кто не принадлежит к организации. Обет молчания - omerta - мафиози не решались нарушить в самых отчаянных обстоятельствах. Преступность стала в полном смысле организованной.
Тогда же, в 30-е годы, американская мафия подарила миру выражение "отмывать деньги". Свои баснословные прибыли она "отмывала" в тысячах небольших прачечных, открытых ею в 30-е годы по всей Америке и использовавшихся для легализации незаконных доходов.
В 1933 году Конгресс США принял 21-ю поправку, отменяющую 18-ю. Сухой закон прекратил свое существование. Но Чарли Лючано по прозвищу Счастливчик, возглавивший к тому времени нью-йоркскую мафию, потому и достиг своего положения, что отличался феноменальным нюхом. Он загодя, понимая, куда дует ветер, диверсифицировал дело. Новой золотой жилой нью-йоркской мафии стал игорный бизнес.
Постепенно вокруг мафии стал создаваться тот почти романтический ореол, который отразила и преумножила многочисленная литература и кинопродукция, посвященная мафии и начавшая появляться уже в 40-е годы. "Параллельность" мира мафии, словно и не соприкасающегося с другим, обывательским миром, очень долго обманывала многих, в том числе, очевидно, и политиков. Мафиози грабят и убивают? Ну так друг друга же. Социальное зло оргпреступности очень долго оставалось далеко не очевидным. И сами "выдающиеся" мафиози вроде Счастливчика Чарли отлично все это понимали, просчитывали и на этом играли. Не случайно вплоть до самого последнего времени мафия не участвовала в наркобизнесе, несмотря на всю его выгодность и всю приспособленность к нему собственной "оргструктуры". Она прекрасно сознавала, что этот вызов государство и общество не потерпят.
Фигура Счастливчика Чарли была в этом смысле эпохальной и знаковой. Он планомерно занимался тем, что на современном языке называется созданием положительного имиджа - своего собственного, но, следовательно, и мафии в целом. Чарли превратился в национальную знаменитость. Он жил в шестикомнатном апартаменте отеля Waldorf Towers на Парк-авеню; проводил день в обществе лучших дам, каких только можно было получить за деньги; вечером отправлялся в театр или на бокс, а затем ужинал в узком кругу в одном из своих любимых ресторанов. Наконец, глубокой ночью он приезжал в офис на углу Бродвея и 51-й улицы, где и вершил дела.
Нельзя сказать, чтобы власти вовсе игнорировали Чарли. Но с боссами мафии власть боролась, предъявляя им обвинение в уклонении от налогов, а бухгалтерская отчетность у Счастливчика была - комар носа не подточит. Тем не менее возмездие приближалось. В Нью-Йорке появился новый федеральный прокурор Томас Дьюи, который решил подобраться к Лючано с другого бока. Дьюи, зная, что Счастливчик среди прочего контролирует рынок сексуальных услуг Нью-Йорка, занялся этой стороной его бизнеса и преуспел.
Чарли, считавший бордельный рэкет второстепенным для себя, отнесся к обвинению легко. Однако на свидетельскую кафедру одна за другой поднимались нью-йоркские мадам и их девочки, рассказывавшие присяжным, что выхода у них было два - либо работать на Чарли шесть дней в неделю, либо отправляться в больницу с переломанными ребрами, а то и вовсе на тот свет.
Верховный суд штата Нью-Йорк приговорил Лючано к 50 годам тюрьмы с правом на условно-досрочное освобождение по отбытии 30-летнего срока. Это самый большой срок, какой когда-либо получал сутенер.
В дальнейшем Дьюи не успокоился и впервые посадил уже не за решетку, а на электрический стул двоих мафиози. Один из них предложил прокурору сделку: жизнь в обмен на сведения о связях с мафией членов администрации Рузвельта. Однако Дьюи, который готовился к президентской кампании и мог с большой для себя пользой употребить компромат, на эти посулы не купился. Впоследствии он дважды, в 1944 и 1948 годах, был кандидатом в президенты от республиканцев, однако оба раза проиграл - соответственно Рузвельту и Трумэну.
Мафия в борьбе с нацизмом
Существует несколько легенд о сотрудничестве мафии и американских спецслужб в годы Второй мировой войны. Одна из них гласит, что Национальный криминальный синдикат получил чуть ли не официальный казенный подряд на обеспечение безопасности нью-йоркского порта. Немецкие субмарины часто атаковали суда на подходе к нью-йоркской гавани или при выходе из нее. Разведка военно-морских сил подозревала, что в порту действует вражеская агентура, и будто бы пришла к выводу, что никто лучше мафии, контролирующей профсоюз докеров и располагающей сетью собственных осведомителей, не справится с ее разоблачением. Патриотически настроенные бандиты якобы согласились, однако поставили условие изменить меру пресечения Счастливчику Чарли. А чтобы власти были сговорчивее, мафиози по всем правилам рэкета пустили ко дну пришвартованный в гавани французский пассажирский лайнер "Нормандия", переоборудованный для перевозки войск. Другой миф еще занятнее. Будто бы Чарли Лючано оказал союзникам неоценимые услуги непосредственно перед высадкой на Сицилии и сразу после нее, связавшись с местной братвой и обеспечив войскам радушный прием населения.
Как бы то ни было, в 1942 году Дьюи, избранный к тому времени губернатором штата Нью-Йорк, удовлетворил прошение Лючано и перевел его в тюрьму с гораздо более мягким режимом. В 1946 году Чарли был освобожден и депортирован в Италию, где правосудие особых проблем ему уже не доставляло.
Репутации Дьюи освобождение Лючано нанесло непоправимый ущерб. Он отказался дать показания на эту тему сенатской комиссии. Счастливчик позже заявил, что непримиримый борец с оргпреступностью получил от бывшего подследственного 90 тыс. долларов на свою губернаторскую кампанию. Наконец, обнаружилось, что Дьюи - главный акционер фирмы, которая участвовала в строительстве казино на Багамах - проекте, придуманном и осуществленном Мейером-Лански.
Свои заслуги в борьбе с нацизмом мафия, всего вероятнее, преувеличивает. Однако в том, что в годы президентства Франклина Рузвельта она заключила с властями своеобразный социальный контракт, сомневаться не приходится. Президенту в реализации его программы оздоровления экономики была необходима поддержка профсоюзов, многие из которых контролировались "семьями". Мафия заняла здесь идеальную позицию: с одной стороны, она помогала держать в узде рабочее движение, с другой - использовала его как орудие рэкета против несговорчивых предпринимателей. Профсоюзная касса была будто специально приспособлена для отмывания преступных доходов, а слова "профсоюзный босс" надолго стали синонимом отъявленного коррупционера.
Собственно, это были лучшие годы в жизни американской cosa nostra, которая стала настолько сильной, что власть вынуждена была пойти на сотрудничество с ней и, как мы видели на примере с тем же Дьюи, запуталась в этом сотрудничестве. Сама же мафия, казалось, полностью гарантировала себя от всех возможных рисков. Однако это лишь казалось. Она стала не просто сильной, а слишком сильной. Она не просто превратилась в государство в государстве (на это как раз власть еще закрывала глаза), но стала проникать в государство, срастаться с чиновничьим аппаратом и оказывать реальное политическое влияние.
А вот этого послевоенное американское государство, окрепшее, уверенное в себе и впервые распространившее свои амбиции и влияние далеко за пределы континента, снести не могло. Оно помогало отстраивать заново страны Старого Света, оно вступило в жесткую, непримиримую борьбу с коммунизмом: как же оно могло не навести, что называется, порядок у себя дома? Сама же мафия, похоже, не заметила перемен. Она словно заигралась, продолжая жить в "диких" 30-х годах. И была за это наказана.
Мафия заговорила
В 1951 году Америка узнала много интересного о преступном мире. Сенат учредил специальную комиссию по расследованию организованной преступности во главе с демократом от штата Теннесси Эстесом Кифовером. Ее главным свидетелем стал нью-йоркский capo di capi Фрэнк Костелло, унаследовавший "империю" Чарли Лучано. Он был вызван на слушания повесткой и отказался от права, даваемого 5-й поправкой к Конституции, которая разрешает не свидетельствовать против самого себя. Костелло был уверен, что сможет опровергнуть все обвинения. По условию, которым он обставил свое согласие говорить, телекамеры не показывали его лицо, но "балет рук" оказался, возможно, выразительнее мимики, а его интонациями, говорят, вдохновлялся Марлон Брандо при работе над ролью дона Корлеоне.
Телевизоры тогда только появились во многих домах. Внимая откровениям Костелло, американцы впервые осознали масштабы угрозы, исходящей от преступного мира, узнали о доходах мафии и о том, как она вертит политиками и судьями. Общественное сознание пережило настоящий шок.
Эдгар Гувер, занимавший пост директора ФБР, страшно сказать, 48 лет, которого из кабинета вынесли вперед ногами, неизменно отрицал существование в стране мафии. Относительно причин такой удивительной слепоты имеются две версии. Первая состоит в том, что всемогущий директор был азартным игроком на скачках, и не кто иной, как Фрэнк Костелло, снабжал его информацией о фаворитах. Другая версия гласит, что Гувер был тайным гомосексуалистом и боссы мафии шантажировали его фотографиями, на которых он запечатлен переодетым в дамское платье.
Показания в комиссии Кифовера не прошли для Фрэнка Костелло даром. Налоговая служба потратила почти два года, но все-таки нашла у Костелло незадекларированный доход на ничтожную для него сумму. Приговор был максимальным: 5 лет тюрьмы и 30 тысяч штрафа. Впрочем, в апреле 1957 года благодаря блестящей работе адвоката Костелло вышел на свободу под залог вплоть до решения апелляционного суда. Вскоре под давлением своего конкурента Вито Дженовезе он сложил с себя полномочия capo di tutti capi. Однако Дженовезе недолго наслаждался своим новым положением. Охота на недавних хозяев Нью-Йорка пошла нешуточная. Уже в апреле 1959 года он был арестован и приговорен к 15 годам тюрьмы.
Вито продолжал руководить "семьей" из камеры. Однажды вечером он объяснил сокамерникам, что одно червивое яблоко в корзине может испортить все остальные. С этими словами он поцеловал одного из внимавших ему слушателей. Подвергшийся неожиданному лобзанию Джо Валачи, понимая, что иного выхода у него нет, заявил тюремным властям, что желает дать показания. Это было неслыханно.
В сентябре 1963 года Джо Валачи выступил перед сенатским комитетом. Он стал первым мафиози, нарушившим заговор молчания. Именно от него американцы впервые узнали подробное устройство мафии (по его словам, коллеги-мафиози никогда не употребляли это слово) и ее законы. Он же назвал пять нью-йоркских "семей", обозначив их именами тогдашних боссов, под которыми они и вошли в историю: Лючезе, Гамбино, Бонанно, Дженовезе и Коломбо.
За свой вклад в досье мафии Валачи не получил ровным счетом никакой поблажки. Однако после его разоблачений власти осознали простую вещь: свидетели молчат, потому что боятся. В 1971 году вступила в действие федеральная программа защиты свидетелей WITSEC (Witness Security Program). Свидетель, имеющий основания опасаться мести криминального сообщества, получает возможность сменить имя, место жительства и работу. С тех пор показания против преступных группировок дали более семи тысяч человек. Некоторых, правда, программа защиты свидетелей не спасла.
Конец мусорных картелей
Винсент Джиганте, лидер клана Дженовезе, один из осужденных в 1980-1990 годы (Фото: AP)
В 90-е годы XX века, после исчезновения с политической карты Восточного блока, свободный мир столкнулся с новой, небывалой угрозой - транснациональными преступными синдикатами, одолеть которые много сложнее, чем доморощенную мафию. Последней, однако, это оказалось на руку: она отошла в тень, отлично приспособилась к новым реалиям, отнюдь не растворилась и никому не уступила свой традиционный "сектор". Охота на боссов мафии - занятие по-прежнему кропотливое и опасное, они коварны и изворотливы, у них прекрасные адвокаты. Однако время, когда мафиози были уважаемыми членами общества и едва ли не вершили политику, ушло навсегда.
Лавры непримиримого борца с мафией стяжал только что сложивший полномочия мэра Нью-Йорка Рудольф Джулиани. В бытность федеральным окружным прокурором он посадил на скамью подсудимых боссов трех кланов: Тони Салерно (семья Дженовезе), Кармина Персико (семья Коломбо) и Тони Коралло (семья Лючезе). Каждый получил по 100 лет тюрьмы. В 1992 году к пожизненному заключению приговорен босс семьи Гамбино Джон Готти. Нынешний главарь семьи Дженовезе Винсент Джиганте тоже сидит с 1997 года.
Стефано Мадзола - "родственник" Винсента Джиганте по линии "семьи" Дженовезе (Фото: AP)
Мафия Нью-Йорка, спокон веку контролировавшая мусорщиков, строителей, оптовых торговцев и знаменитый Фултонский рыбный рынок, в 90-е годы понесла крупные убытки на роспуске мусорных картелей. Однако взамен обнаружилось новое золотое дно. ФБР стало получать все более угрожающую информацию о проникновении криминальных группировок на Уолл-стрит. В условиях подъема фондового рынка этого следовало ожидать. В июне 2000 года нью-йоркская контора ФБР арестовала по обвинению в биржевом мошенничестве небывалое число мафиози - 120 человек, главным образом членов семей Коломбо и Бонанно.
Так что мафия, возможно, и бессмертна. Однако разве это жизнь, если вспомнить Нью-Йорк 30-х годов, это сияющее царство Счастливчика Чарли? Так, борьба за существование.
Владимир Абаринов