Хочу представить вырезку из книги "Тайные общества и секты", Составитель: Макарова Наталья.
Мафия
Кто говорит "мафия", должен обязательно добавлять "сицилийская", так
как любой другой выходец из Италии, будь то ломбардец, неаполитанец,
калабриец или сардинец, никогда не будет претендовать на участие в этой
организации и не сможет стать ее членом. Для него это настолько же
нереально, насколько нереально негру присоединиться к ку-клукс-клану.
Мафия - это секретное сообщество со своей внутренней структурой и
правилами, которые должны строго соблюдать ее члены.
ИСТОРИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ
Мафия родилась в XIX веке в треугольнике, на вершинах которого
находятся города Палемо, Трапани, Агридженто. Но само слово "мафия" впервые
появилось в 1862 - 1863 гг., когда в Палермо с большим успехом шла комедия
Джузепие Риццотто "Мафиози из наместничества".
С неизбежностью возникает вопрос: появилась ли мафия в результате
объединения Италии с Сицилией или же молодому Итальянскому королевству она
досталась в наследство от Бурбонов?
Ответ надо искать в особом характере сицилийского крупного помещичьего
землевладения.
Монархи из династии Бурбонов, правившие королевством обеих Сицилии,
жили в Неаполе, а управление островом поручали вице-королю. Бурбоны не
доверяли сицилийским дворянам, которые в наполеоновский период имели
возможность познакомиться с конституционной монархией, а в 1848 году, когда
в Палермо вспыхнула революция, завершившаяся введением конституции, свергли
с престола Фердинанда II. Король, восстановив через год свою абсолютную
власть, в 1852 году посетил Сицилию, отказав-шись.однако, заехать в Палермо.
Сицилийское дворянство никогда не было "придворной знатью", оно не было
и "военной знатью", потому что Бурбоны вверяли свою личную безопасность, еще
:о времен якобинцев неоднократно подвергавшуюся угрозе, наемным войскам,
набранным их швейцарцев.
Вся политическая жизнь в Палермо в начале XIX века за-ключалалсь в
плетении заговоров и интриг вокруг вице-короля, а также публикации блестящих
теоретических трудов по вопросам государства и права, которыми увлекалась
небольшая группа дворян. Более того, в результате исторических условий,
сложившихся в Палермо еще со времен нормандского завоевания, там не было
"третьего сословия" (за исключением очень малочисленной группы),
отличающегося от дворянства и духовенства, которое могло бы, благодаря своей
многочисленности или крупным состояниям, оказывать давление на дворянство,
что оживляло бы общественную жизнь острова.
Буржуазии, которая именно в начале XIX века начинает расширять и
укреплять свои позиции по всей Европе, в Палермо было еще совсем немного.
Буржуа как бы укрывались под сенью феодалов, находясь в личной зависимости
от них, - зависимости, построенной на "особых" отношениях между отдельными
сеньорами и преданными им мелкими буржуа. Отсюда возникает покровительство и
угодничество, породившие отраву фаворитизма и коррупции в бюрократических
учреждениях правительства Бурбонов.
Дворяне Западной Сицилии (князья, герцоги, графы, маркизы, гранды),
пользовавшиеся правом не снимать шляпу в присутствии короля и продавать
дворянские титулы, жили на доходы от своих феодов - крупных поместий,
передававшихся по наследству.
В те времена средний феод, как правило, превышал 1000 гектаров, но сам
сеньор не мог управлять им, так как это означало бы "работать" и привело бы
к потере им сословных прав и привилегий.
Начавшееся с 1700 года обесценивание денег и стремление извлекать
доходы из всего феода, привели к дроблению феодальной латифундии на
"массерии" (большие хутора), достаточно крупные территории, включавшие в
себя десятки гектаров земли.
Феод, разделенный на массерии, сдавался в аренду на основе "габеллы",
т.е. за твердо установленную годовую плату, иногда в натуральном виде,
независимо от размера урожая. Арендная плата была ниже реально получаемого с
земли дохода, что гарантировало прибыль арендатору, который стал называться
"габеллотк". В свою очередь габеллотто или сами обрабатывали землю, и в этом
случае поселялись в центре испольного хозяйства, или же по частям сдавали ее
внаем, разделив на небольшие участки различных размеров.
Таким образом, феод эксплуатировался весь, целиком, а габеллотто стали
взимать арендную плату натурой или деньгами, в зависимости от скольжения цен
на товары. Это было стихийным применением в сицилийских условиях системы
оплаты, известной уже в течение нескольких веков в английском сельском
хозяйстве.
Габеллотто представляют собой новую социальную группу в сицилийской
деревне первой половины XIX века. Они являются потомками крепостных феода и
выходят из его дворового окружения. Некоторым из них, правда, немногим,
удается разбогатеть настолько, что они оказываются в состоянии приобрести
отдельные наделы или целые феоды, от которых желает избавиться помещик.
В среде габеллотто появляются "бароны", покупающие у разорившегося
аристократа вместе с землей и соответствующие титулы. В сущности, это
"капиталисты", а не землевладельцы, так как земля все еще остается в
собственности дворян. У габеллотто имеются наличные деньги, семена,
сельскохозяйственные машины, скот. Из рядов габеллотто выходят священники,
адвокаты, врачи. Это они вместе с дворянами первыми бросились на захват
государственных земель, воспользовавшись тем, что обезоруженные крестьяне не
могли оказать им сопротивление и были вынуждены смириться с этим.
Габеллотто необходимо иметь в личном подчинении наемную силу:
помощников, следящих за ходом работ, взимающих арендную плату (нередко с
применением силы), и охраняющих обрабатываемую землю. Стражи габеллотто,
даже тех из них, кто приобрел себе дворянские титулы, выполняют функции,
присущие старому феодальному строю: надсмотрщиков, объездчиков, полевых
сторожей и т.д. Габеллотто и их подчиненные - единственные в сицилийской
деревне люди, у которых есть лошади и оружие. Фигура габеллотто олицетворяет
собой бег времени в архаических сельких общинах Сицилии, теперь уже
габеллотто, если захочет, может проломить голову любому человеку, он
заключает и расторгает браки, дает и отнимает работу.
На самой нижней ступеньке сицилийской общины, почти в аду, находились
батраки, крестьяне "без очага и крыши над головой", появившиеся в результате
отмены крепостного права, которая началась в 1781 году. В одном только
Палермо находилось "40 000 пролетариев, чье существование зависит от случая
или каприза аристократа". Это были народные массы, жившие в беспросветной
нужде и испытывающие жестокую эксплуатацию со стороны господствующих
классов.
В городах общественный порядок охранялся жандармами, подчинявшимися
королю: традиционными для Бурбонов, как и во Франции Луи-Филиппа, стали
набор и использование в полиции "уголовных элементов", поскольку считалось,
что они более всего подходят для борьбы с обыкновенными преступниками. Такая
полиция была очень жестокой и вызывала всеобщую ненависть. Она
неограничивалась полумерами и поддерживала "прямые" связи.с преступным
миром. Еще более хитрой и зоркой она станет тогда, когда Бурбоны потребуют
от нее слежки за "политическими".
В сельской местности Сицилии свирепствовали разбойники, в чьи ряды
стекались взбунтовавшиеся против нищеты, ожесточенные голодом крестьяне,
беглые преступники, которым в случае их ареста грозила смерть,
солдаты-дезертиры, а порой и монахи, изгнанные или сбежавшие из монастырей.
Против них помещики использовали "брави" - смелых, отчаянных слуг, обученных
обращаться с оружием.
В 1812 году Бурбоны упразднили феодальное право, но объявили,
безусловно, под давлением сицилийского дворянства, чю "все прежние
феодальные владения, права и атрибуты" остаются "сообразно с пожалованием" в
безраздельной собственности помещика
Таким образом, феод, несмотря на последующие законодательные меры,
принятые в 1838 году, сохранился до 1860 года, когда в новом итальянском
королевстве земли Западной Сицилии (Палермо, Трапани, Агриджето) на 90%
оставались еще в руках феодалов.
Вплоть до I860 года габеллотто являлись основным стержнем почти
исключительно аграрной экономики Западной Сицилии. За эти годы они, невзирая
на "личную" зависимость от помещика, сумели укрепить свое социальное
положение, предусмотрительно передавая по наследству как доходы, так и сам
статус габеллотто последующим поколениям своих семей.
В том же 1812 году по требованию сицилийских аристократов
неаполитанские Бурбоны создали специальные "вооруженные отряды" для
усмирения разбойников в сельской местности.
Отряды состояли из групп вооруженных всадников, набираемых для лиц, не
имевших отношения к королевской полиции. Они набирались на местах и,
следовательно, были выходцами или из отрядов "брави", или из стражников
габеллотто и действовали под прямым командованием дворян и тех же самых
габеллотто.
В сицилийской деревне в правление Бурбонов сталкивались между собой три
войска, разбойники, вооруженные правительственные отряды, габеллотго с их
людьми, которые защищали "селян", т.е. жителей поселков.
В отношениях между этими тремя вооруженными группами возникали
конфликты, но одновременно у них были и общие интересы. Убийства
чередовались с торгами и скупкой краденого скота и ворованных товаров,
которыми занимались как габеллотто, так и бандиты. Иногда вооруженные отряды
давали какой-нибудь шайке разбойников, разумеется, после предварительного
взноса соответствующей суммы, обещание воздерживаться от нападений. Часто
речь шла о поручении, заранее оговоренном с бандитами, отправиться на
грабежи и разбой в соседние районы, а чаще против конкретного феодала или
землевладельца, так что от такого налета тайный вдохновитель преступления
извлекал личную выгоду.
Похищения людей приносили бандитам богатые выкупы в наличных деньгах.
Эта практика настолько окрепла и укоренилась, что даже богатые аристократы
не раз-страдали от нее.
Еще до 1840 года Бурбонов, этих властителей "административной
монархии", подобной Габсбургской, откровенно и подробно извещали о
сложившейся ситуации, приобретавшей уже хронические формы. Лодовико
Бианкини - высокопоставленный и образованный чиновник - предупреждал короля,
что в сицилийских деревнях почти все землевладельцы платят "отчисления"
(определенную ежегодную плату) для умиротворения бандитов. Пьетро Калло
Ул-лоа, королевский прокурор в судебном округе Трапани, предостерегал
Неаполь, говоря, что "здесь во многих сельских местностях существуют
братства, или своего рода секты, именующие себя партиями, без особой окраски
или политической цели, без собраний, "без всяких иных связей, кроме
зависимости от главаря, являющегося либо землевладельцем, либо священником.
Они применяют различные средства, помогающие им, если это необходимо, то
добиваться снятия какого-нибудь чиновника, то защищать его. Иной раз
покровительствовать подсудимому, другой раз обвинить человека невиновного.
Это как бы маленькие государства в государстве".
В таких условиях мафия уже вполне определенно существовала на Сицилии
еще до объединения Италии.
НЕКОТОРЫЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ СТАРОЙ МАФИИ
В старой мафии главарь занимал привилегированное положение. Он никогда
не участвовал в преступлениях, чтобы иметь алиби, когда за дело принимались
сыщики; при нем всегда находится верный человек, выступавший в качестве
"щита" и охранявший его от нападений других мафиози, он проводил различные
переговоры, возглавлял окутанные тайной заседания, отдавал приказы, одним
взглядом, намеком или жестом добиваясь полного подчинения.
Однако при определении структуры старой мафии возникают некоторые
трудности. Старая мафия, как писал социолог Франко Ферраротти, остается
феноменом, "необъяснимым с точки зрения современных социологических теорий";
у нее "индивидуальный характер", она как бы сообразуется со способностями
отдельного главаря, у нее "рациональный характер", потому что она создает
эффективные организации, аналогичные бюрократическому аппарату, ее организм
подобен организму ящерицы".
Некоторые моменты в характере старой мафии можно все же выделить с
достаточной уверенностью.
Мафиози становятся мафиози из поколения в поколение. Они уже рождаются
мафиози, потому что их корень - это кровь их семьи.
Если ты не сын, не племянник или кузен мафиозо, сам ты уже не мафиозо.
Браки заключаются между их семьями точно так же, как это происходило до сих
пор с царствующими домами.
Семья мафиозо составляет основу и суть самой мафии. Семья в целом не
зависит от жизненного пути-и превратностей судьбы отдельного человека: вот
уже больше века угроза пожизненного заключения или многих лет тюрьмы не
останавливает мафиозо, находящегося на свободе.
Семья в старой мафии, зародившейся тогда, когда только она, а не
отдельная личность обладала социальной значимостью, - эта семья
патриархального типа, характерная для крестьянского мира. Основное ее
правило - "подчиненность", то есть семья подразделялась на отдельные, особые
пласты со своими обязанностями, значением и властью, причем все это
включалось на основе железных законов и иерархии ролей и, следовательно,
личного положения.
Во главе семьи стоял отец, которому не обязательно было обладать
большими достоинствами и умением повелевать. Ему принадлежало право решать,
что следует делать каждому ее члену, распределят!) доходы между ними, учить
детей ремеслу и соответственно искусству жить. Семья была своеобразной.
школой, в которой благодаря жестокости обучения достигалось такое
автоматическое повиновение, что сын отождествлял свою свободу лишь с полной
слепой покорностью воле отца. В этой школе усваивали, что жизнь сурова и
жестока и достигать каких-либо преимуществ можно любой ценой, в том числе и
пролив кровь своего вожака.
Нe имела общественного веса, потому что почти никогда не выходила за
порог собственного дома, женщина, которой для того, чтобы считаться
красивой, надо быть "полной, яркой, держаться прямо, и прежде всего у нее
должна быть мощная грудь, которая, придавая ей гордую осанку, вот-вот
вырвется из платья".
Но в старой мафии, а следовательно, и в старой Сицилии женщина имела
гораздо большее влияние, чем обычно считали мужчины того времени: она вела
домашнее хозяйство и заставляла мужчин думать об увеличении доходов семьи.
Бывали случаи, когда именно женщина побуждала мужчин находить новые способы
обогащения. Женщина воспитывала детей и была хранительницей семейных
традиций. В то время как мужчины постоянно оставались в деревнях, она
поддерживала отношения с жителями городка. В семье мафиозо именно женщина,
оплакав убитых, "готовила детей для вендетты".
КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ МАФИОЗО
Какими же качествами должен был обладать человек, чтобы его признали
мафиозо?
Никто в его семье, а до 1950 года даже и в более широкой социальной
среде Сицилии, не говорил ему, что существуют "общество и коллектив". Его
учили, что "мир враждебен, сулит угрозы и опасности, жесток и суров", и если
ты хочешь достичь "богатства, власти и влияния", то ты должен "бороться
против всего и против всех".
Мафиозо преимущественно индивидуалист, его ум сосредоточен только на
достижении его собственных целей. Но тот факт, что у мафиозо отсутствует
"какая-либо система ценностей, которую он должен защищать", не следует
рассматривать лишь как отрицательный момент, как его личную ограниченность.
Наоборот, в безудержном индивидуализме члена старой мафии скрывалась одна из
пружин, толкавших его к достижению жизненного успеха: мафиозо легко мог
приспособиться к любому социальному окружению, так как, куда бы он ни попал,
отсутствие его идеологических ценностей помогало ему приноравливаться к
бесконечным изменениям в жизни.
В крови мафиозо хранится отражение множества ритуалов. Мафиозо должен
показать всем, что у него достаточно мужества: он должен уметь молчать,
следовать закону круговой поруки (омерта). Он не может жить без оружия.
Окружающие должны признать за ним смелость, основанную на презрении к
опасности и пренебрежении к смерти. Он сам держит слово. Поэтому неуважение
или обида, нанесенные его достоинству, должны быть публично отомщены, чтобы
все наглядно видели его силу. Когда-то были священными, особенно в тюрьмах,
ритуалы принятия в мафию, на которых смешивались кровь их участников. Тот,
кто вступал в мафию, испытывал при этом восхищение и страх, тогда как
мафиози, вводившие новичков в организацию, укрепляли тем самым сознание
своей абсолютной и безоговорочной власти над ними, подтверждая таким образом
свои жизненные принципы в собственных глазах.
Влияние и силу, позволяющие им действовать в обществе, приносят мафиози
прежде всего преступления. С кровью они впитывают "архаическое нравственное
сознание, согласно которому отношения между людьми строятся на чувствах
садизма и мазохизма, обращенной к другому агрессии либо страдании от нее".
Преступления давали мафиози возможность быть "коноводами" старого
сицилийского общества, в котором "табуном" оставались.нечлены мафии, многие
из которых по культурно-антропологическим и психосоциологическим причинам
ощущали "необходимость" стадного образа жизни.
"Дону", главарю семейства мафиози, постоянно нужно искать
удовлетворения своей неиссякаемой жажды власти: так, очень часто у него
проявляются попросту параноидальные черты, такие как чрезмерная
недоверчивость, болезненное стремление никогда не проявлять свои чувства и
эмоции, доведенная до крайности подозрительность по отношению ко всем
окружающим.
В среде бесчисленной своры, наемных убийц, слепых и равнодушных
исполнителей приказов мафии происходят нередкие проявления слабоумия,
сочетающиеся с эпилептическими приступами.
Когда же лицом к лицу встречаются мафия и религия, то мафиози
становятся устроителями народных религиозных праздников - единственного
ежегодного развлечения в старом крестьянском обществе Южной Италии,
совершают самые богатые приношения святым, несут на плечах статуи
великомучеников. В обмен на это католическая церковь не проводила
решительной борьбы против мафии, но выступала вместе с нею на основе
уравновешенных конкретных интересов, так как безудержный индивидуализм
являлся источником жизни всего старого сицилийского общества. Но все же у
нас нет сведений о прямых связях между сицилийской мафией и католической
церковью, хотя в Калабрии главари мафии каждый год собираются в одном из
храмов, чтобы отпраздновать праздник местной мадонны.
Кровные узы между членами мафии так сильны, что не ослабевают ни с
годами, ни на расстоянии. "Грешник" может быть призван к ответу и предстать
перед "комиссией", существующей в мафии, даже по прошествии многих лет,
когда он уже не поддерживает отношений с другими мафиозо. Эти кровные узы
позволяли постоянно оживлять контакты между сицилийскими и американскими
мафиози.
Временами результаты выборов главы мафии в Америке обуславливались
благоговейной преданностью, которую претенденты питали к материнскому дому -
Сицилии. Говорят, что Альберто Анастазиа был убит в Нью-Йорке Дже-оландо
Альберти, специально прибывшим из Италии, и что все в том же Нью-Йорке
годами скрывался Лучиано Лид-жо. В 1978 - 1982 гг. почти все "сиятельные
трупы" были делом рук американских мафиози, специально прилетевших в Италию.
С тех пор как с начала XIX века поднялась волна эмиграции членов мафии
в Соединенные Штаты Америки, "американцы" постоянно заключали браки с
наследницами семей мафии, оставшихся на родине. И действительно, если
взглянуть на генеалогическое древо американских мафиози, то можно увидеть,
как в каждом поколении постоянно происходил прилив свежей сицилийской крови.
Мафиозо входит в общество с помощью своей кровной семьи. В обществе его
семья сталкивается с другими семьями, следуя двумя путями: завязывая
родственные связи и устанавливая дружеские отношения.
Родственные связи наиболее предпочтительны, так как в этом случае
действует голос крови. Более того, было изобретено искусственное родство -
кумовство, которое возникает после исполнения роли крестного отца на
крестинах и конфирмации или роли свидетеля во время бракосочетания. Кум по
праву входит в кровную семью. Семья же обогащается с помощью алхимии браков
и политики бракосочетаний.
Дружба же играет вспомогательную роль и служит скорее как система
знакомств и связей, то есть как возможность выйти на кого-нибудь для
взаимного обмена услугами и одолжениями. Количество знакомств выставляется
напоказ, потому что "число друзей является одним из признаков общественного
влияния отдельного мафиозо или всей семьи".
Значение семьи заключается в том, чтобы доказать окружающим способность
навязывать собственную волю. Отдельные члены семьи, даже если она
разрастается до десяти человек мужского пола, сделать этого не в состоянии.
СТРУКТУРА И "УСТАВ" МАФИИ
Управляет какой-либо общиной семья мафиозо через "коску", являющуюся
объединением нескольких семей мафиози. Коска, как объединение членов семей
мафии, может быть в конечном счете результатом последовательных
бракосочетаний, которые, пусть и продиктованые взаимными чувствами
вступающих в брак, совершаются почти всегда только между семьями мафиози.
С помощью коски мафиозо расширяет сферу своего влияния: согласно
требованиям своей среды, мафиозо должен обладать собственным владением -
"землей", объединение семей одной местности в коску дает мафиози возможность
разыгрывать свои личные владения как козырную карту прежде всего по
отношению к частной собственности нечленов мафии, то есть подавляющего
большинства общества.
Коска организована на более высоком уровне и как патриархальная семья,
поэтому внутри ее самостоятельность отдельного мафиозо минимальна.
Во внешнем мире коска осуществляет верховную власть.
Мафиози других косок должны просить разрешения, если интересы вынуждают
их действовать на территории коски, членами которой они не являются.
Отношения между различными косками, как правило, дружеские, деловые, иногда
носят характер взаимопомощи. Однако когда между ними вспыхивает война,
особенно если возникают спорные вопросы при определении границ
соответствующих территорий, коски ведут ее до полного уничтожения
соперников. Так начиналась резня, тянувшаяся порой в старой мафии годами,
вовлекая в свою мясорубку даже детей.
Со всеми остальными членами общины, не состоящими в мафии, отношения
основывались на авторитарной силе - власти, возникшей с помощью тех же
средств, к которым прибегали и для ее сохранения, в соответствии с правилом:
"Каждая власть держится на способности применять насилие".
А насилие, применяемое старой мафией, как показал антрополог Ломбарди
Сатриани, имеет два лица: на одном из них сохраняется уважительное и
льстивое выражение, и обращено оно в сторону господствующего класса, на
который мафиози старого закала нападают, используя вымогательство, шантаж,
похищения людей, молчаливую угрозу; другое, наиболее жестокое и откровенное,
обращено в сторону эксплуатируемого класса, который становится жертвой
насилия, непосредственно подвергаясь избиениям и попадая под выстрелы.
И обе эти формы насилия должны, пусть даже путем распространения
слухов, стать достоянием гласности, так как мафиозо жаждет наслаждаться
своим успехом, а также потому, что именно проводимый им террор и укрепляет
его власть.
Общество, в котором царила старая мафия, было обществом насилия.
Достаточно вспомнить о феодальной знати, которой вице-король Караччоло дал
следующее определение: "200 человек, проглотивших остальные полмиллиона
людей", или о крестьянах, у которых не было иного выбора, кроме как обречь
себя на нечеловеский труд. В таких условиях существовала тесная связь между
насилием мафии и насилием в обществе.
Неистовый индивидуализм мафиозо опроверг традиционные представления о
насилии. Для мафиозо "законным" считается возмущение человека действиями,
наносящими ущерб его влиянию или чувству собственного достоинства, а
"долгом" становится месть за понесенное оскорбление. Убийство при этом не
всегда воспринималось как бесчестный поступок, хотя оно почти никогда не
получало положительной оценки в общественном мнении, особенно когда убийство
"по ничтожным мотивам" совершали бедняки.
И крестьян, и дворян подвергают насилию в одинаковой мере, чтобы
заставить их беспрекословно исполнять приказы. Дворянам нечем защищаться,
ибо свои "вооруженные" силы они уже давным-давно отдали на откуп своим
слугам, ближайшим родственникам мафиози.
Для того чтобы принудить и тех и других смириться со своей властью,
члены мафии, не стесняясь, применяли насилие. Насилие заставило сицилийское
общество XIX века "уважать" их.
Впоследствии культ насилия как средства, открывающего новые пути к
завоеванию "почетного" места в общесте, свел в новую социальную формацию
(мафию) индивидов, которые с его помощью превратили в закон присущий им
образ жизни.
Для мафиозо насилие - норма поведения. Оно позволяет ему заявить о себе
и получить добычу. К тому же оно демонстрирует "презрение и вызов" обществу,
а следовательно, служит подтверждением его мужества. Чем более "опасным и
могущественным" оказывается человек, над которым совершается насилие, тем
более "почета и уважения" приобретает насильник. Отсюда восхищение перед
"презрением к государству", отсюда "ореол славы", окружающий убийцу,
уничтожившего своего врага.
Но власть мафии этим не ограничивается.
Положение мафиозо ставит его вне системы феодальной вассальной
зависимости, одобрение его действий может исходить только от "друга",
который всем обязан мафии: получил должность, которую можно занимать до
конца жизни; подвенечное платье, купленное в Париже, но украденное сразу же
после прибытия посылки в Палермо, без которого "порядочные семьи" не могли
совершить священный обряд бракосочетания; решен с помощью одного лишь намека
его щекотливый вопрос...
"Благожелательность" так же, как и одобрение, население выражало
мафиози тем, что молчало. Омерта (обет молчания) в сицилийском фольклоре -
это единственная форма протеста, применявшаяся ранее против "чужаков",
"пришельцев с Севера", которых итальянское государство отправляло на Сицилию
для искоренения мафии.
Каким же правилам подчинялись члены старой мафии?
Сицилийский ученый Монтальбано писал, что "письменные уставы" возлагали
на мафиози соблюдение следующих норм:
1. "Обязанность помогать друг другу в кровном отмщении нанесенных
оскорблений.
2. Обязанность защищать и добиваться освобождения члена мафии,
попавшего в руки правосудия.
3. Право участвовать по решению вожаков в распределении доходов,
полученных от выкупов, вымогательства, ограблений, краж и других
преступлений.
4. Обязанность хранить тайну под угрозой смерти, назначаемой
отступникам решением соответствующего судебного органа мафии".
Немецкий ученый Гесс назвал "игривой и слишком эксцентричной" гипотезу
существования в мафии письменных уставов, "поскольку чем к более давнему
времени мы обращаемся, тем большей становится безграмотность", почти
поголовная на Сициилии.
Вероятно, однако, что уставы, о которых писал Монтальбано, - это те же
правила, которые действовали в цехах и ремесленных корпорациях, сохранявших
средневековые и даже римские традиции, и еще существовали в начале XIX века
на Сицилии. Эти корпорации объединяли ремесленников - каменщиков, плотников
и.т.д. Во всех этих цехах существовали письменные уставы, утверждавшиеся
властями. В этих уставах не было, конечно, никаких намеков на преступные
действия, но в них были записаны определенные правила по оказанию взаимной
помощи и поддержке между членами. Последние соглашались жить (вне корпорации
они никогда не могли бы найти другой работы) согласно жестокой и
унифицирующей внутренней дисциплине, предписанной уставами.
То же самое, по мнению Монтальбано, существовало и в мафии. Многие
исследователи утверждали, что цеховые объединения - это предтечи мафии. Они
были распущены около 1820 года Бурбонами, так как обвинялись в мятежах и
самом настоящем бандитизме. Вполне возможно, что некоторые из письменных
уставов ремесленной корпорации перешли в виде устных правил к мафии,
сохранившей предание о предшествующем письменном источнике.
Помимо письменных уставов, установить правила, которые обязан соблюдать
мафиозо, можно на основании системы наказаний, применяемой за их нарушение.
В наказаниях мафии не предусмотрено содержание в заключении. Мафиози,
занимающиеся похищением людей, а похищенный мог находиться в их руках в
течение нескольких лет, имели все необходимые средства и возможности, чтобы
заточить провинившегося мафиозо в тайных и никому не известных темницах.
(Если бы они были обнаружены, то карабинеры были бы просто обязаны закрыть
их, чтобы увести в "свои" тюрьмы несомненных мафиози, виновных перед
правосудием). Но у мафии нет своих тюрем.
Чаще всего налагаются легкие наказания, такие, как "предупреждение,
предостережение, внушение и публичное покаяние". Последнее применялось очень
редко, потому что мафиозо, решивший искупить свою вину, не может сделать это
открыто, иначе он потеряет свой престиж и влияние. Однако эти наказания
становятся незаметными в том шуме, который поднимается в обществе после
самого сурового наказания - смертного приговора, часто выносящегося тогда,
когда мафиозо отказывается понести менее тяжкое наказание.
Иногда между мафиози возникают неожиданные и яростные схватки,
заканчивающиеся убийствами. Но в этом случае смерть, конечно, уже не кара,
потому что акт насилия, результатом которого она оказалась, является
характерной чертой, присущей поведению любого мафиозо.
Когда говорят, что какие-то главари или лица, занимающие в мафии
высокое положение, были "приговорены" к смерти, надо подходить к этому с
некоторой осторожностью. Мафия - это архаический организм, где противоречия
могут подолгу открыто уживаться между собой. Иерархическая семья и
необузданный индивидуализм, абсолютное послушание главе-отцу и неистовая
жажда личного обогащения, ощущение силы от сознания принадлежности к группе
и неудержимое желание завоевать влияние и проявить доблесть. Из всего этого
можно сделать вывод, что иногда разговор о заслуженной "каре", которую
понесли главари, всего-навсего лишь маскировка, цель которой скрыть, что
убийца думал прежде всего о том, как ему добраться до командных высот и
самому заменить в качестве главаря того, в чьих жилах текла родственная
кровь.
Настоящая же смертная казнь по законам мафии - та, что в субкультуре
насилия действительно являлась наказанием, - делится в основном на два вида:
осуществление права мести и наказание предателя.
Поскольку в основе жизни семей мафиози лежало насилие, они легко
нарушали между собой перемирие. Оскорбление, ошибка, борьба за влияние на
определенной территории, неоплаченный долг, обман, который мафиозо из одной
семьи совершает по отношению к представителю другой, дают повод для
убийства, которое в свою очередь должно быть отмщено. Это порождает целую
цепочку преступлений, совершаемых на протяжении многих лет и даже
десятилетий.Важно, чтобы конкретный исполнитель сознательно мстил за честь
всей семьи и был уверен в том, что в случае его смерти другой кровник придет
и отомстит за него: "Кровь убитых взывает к вендетте".
Предатель - это ходячий покойник. Его вина состоит в том, что он пошел
против голоса крови своей семьи. Он предал интересы и дело своей организации
либо соперничающей группе, либо государству. Он заслуживает только смерти,
иной расплаты быть не может.
Многие связывают наказание предателя исключительно с законом молчания
(омерта), который, однако, требует более подробного разговора.
Во-первых, понятие "омерта" имеет не только отрицательный, но и
позитивный смысл, который никак не связан с предательством. Омерта - это не
просто закон молчания: это еще и "хорошие манеры" и умение понять ситуацию;
это и преднамеренный обман, сознательное лицемерие для устройства "ловушки",
в которую можно с притворной добротой и любезностью заманить жертву,
поставив ее в безвыходное положение, это и защита от посторонних, а потому и
требование молчания, грозящее смертью за его нарушение.
Во-вторых, подчиненние закону омерта со стороны мафиози весьма
относительно. Вот уже сто лет как мафии посвящаются многочисленные
исследования. В большинстве случаев их авторы черпают сведения исключительно
из материалов судебных процессов, а кто говорит на судебных процессах о
мафии, как не сами мафиози? Начиная с самого становления мафии, полиция
борется против нее, пользуясь как источником информации теми мафиози,
которые являются в полицию и сообщают о том, что происходит в мафии. Эти
"конфиденциальные источники" часто становятся и источниками достоверной
информации, то есть информации, полученной от мафиози, которые на протяжении
многих лет говорят правду о мафии и, следовательно, заслуживают доверия.
Иногда на основе о законе омерта мафия создавала свои тактические шедевры.
В заключение нужно подчеркнуть, что омерта, понимаемая как молчание, -
это способ утверждения реальных целей мафии: ее требования важнее
родственных связей либо материальных интересов какой-то группы или
отдельного человека.
Система наказаний, принятая в мафии, требует существования группы лиц,
обладающих правом и возможностью выносить приговоры, то есть группы, которая
держит в своих руках "высшую власть". Но для того, чтобы определить эту
группу, у нас слишком мало данных.
Никто ни разу не исследовал Э1у сторону деятельности ма-фии,просто не
расспрашивал о ней самих мафиози. Нет никаких сведений, исходящих из среды
самой мафии, которые позволили бы понять, как осуществляется власть внутри
этой организации.
Однако нельзя сказать, как утверждает писатель Леонардо Шаша, что
мафиозо на людях всегда говорит, будто не знает, что такое мафия.
27 февраля 1974 года восьмидесятилетний патриарх Фрэнк Коппола
(Трехпальный), последний представитель старой мафии, был допрошен
"Антимафией". Во время допроса он внес невероятную путаницу, смешав в одну
кучу квестора Маагано, историю магнитофонных лент со стертыми записями,
генерального прокурора Спаныооло и несколько миллионов, которые Коппола
передал лицу, имя которого он якобы забыл. Он собирался доказать
"достоверность" своих слов и представил, если принять во внимание состав
этой Комиссии, хронику своей жизни, выраженную главным образом в его
многочисленных судебных процессах, о которых он вспоминал с простодушной
улыбкой, изображая полное незнание судебной терминологии.
Коппола перечислял некоторые свои "предвыборные" визиты в Палермо в
1948 году, длившиеся намного дольше его обычных поездок на родину из Рима
или его окрестностей, куда он перебрался на постоянное место жительства, и
связал их, раскручивая карусель явного абсурда, с дружескими отношениями с
некоторыми священнослужителями из различных приходов и своими торговыми
операциями по импорту мяса ("Италии педь нужно мясо"). Коппола восхищался
Америкой, страной "настоящей демократии", где он прожил до своего выдворения
оттуда 24 года, а затем принялся рассказывать историю священника, возможно,
своего родственника, которые ввел его в дом министра, судя но чудовищному
языку Копполы, кажется, министра внутренних дел, в чьем непосредственном
подчинении находилась итальянская полиция.
Председательствовавший на заседании комиссии сенатор неоднократно
прерывал его, уточняя детали и требуя пояснений, на что Коппола отвечал
целым потоком отрывочных фраз, переведенных с сицилийского диалекта в его
самом непонятном варианте. Коппола защищал "стариков", "депортированных" из
Сицилии на Север Италии на обязательное поселение, где они, оказавшись в
бедном положении, "вынуждены" были совершать преступления. Затем Коппола
вдруг занервничал и стал грубо нападать на "Антимафию":
"Давайте не будем делать так, чтобы через десять лет работы Комиссии
стали писать книги, в которых говорилось бы: "Наконец-то "Антимафия" сделала
то, что сделала это и это, а Фрэнк Коппола не таился, он загонял кинжал по
самую рукоятку", "Начинайте с меня, охотьтесь за моей головой, если это
справедливо, но только справедливо!", "Если я виновен, дайте мне 16, 20 лет
тюрьмы", "Но тут есть и несправедливость, когда правосудие (то есть судьи)
зло.-употребляет властью", "Но почему бы нам не назвать ее ассоциацией
Святой Варвары вместо того,чтобы звать ассоциацией 114". (С февраля по июль
1974 г. в Палермо шел крупный процесс над 114 мафиози, в том числе и над Ф.
Копполой). "Так давайте поищем доказательства этих преступлений, хорошенько
просеем их и посмотрим, замешан ли я в этом деле".
Но особая ловкость Копполы состояла в том, что он потребовал от
"Антимафии" стать "его" зрителем: "Я прошу прощения, если я кричу таким
образом. Не воспринимайте это плохо...", потому что "все люди одинаковы..."
Вот это и есть мафия.
Дело в том, что мафия постоянно говорит о себе в присутствии зрителей.
Однако люди, не причастные к мафии, возможно, из-за гипертрофированного
отношения сицилийца к своему "я", слишком много внимания уделяют отдельному
мафиозо и рассмартивают прежде всего деятельность и "подвиги" того или иного
главаря. На самом же деле, и об этом уже говорилось ранее, мафия существует
только потому, что она является сплоченной группой многих.
Единственным местом, где мафиози публично говорят о мафии, становятся
судебные процессы, превращаются в трибуну, которую мафия использует для
того, чтобы заявить о себе.
Чтобы установить, существуют ли и как действуют группы мафиози,
сосредоточившие в своих руках власть внутри этой организации, необходимо
выяснить, насколько можно верить тому, о чем говорится на итальянских
судебных процессах. Однако здесь огромным, почти непреодолимым препятствием
является перевод на итальянский язык того малопонятного сицилийского
диалекта, которым пользуются почти все мафиози. Они никогда не говорят,что
такое мафия, и поступают так (впрочем, никогда не отрекаясь от мафии, о
которой плохо никогда не отзываются) потому, что тот, кто первым заявит о
своей причастности к ней, немедленно получит как минимум 1ри года тюрьмы.
Мафиози прекрасно знают уголовный процесс Италии и могут говорить часами,
чтобы показать, что они умеют противостоять заданным вопросам. Но на
процессе можно получить лишь общее представление о положении людей,
облеченных властью в мафии.
Итальянские следователи и полиция никогда не считали мафию огромным
спрутом с единым мозговым и организационным центром, к чему склонны
американцы, которые постоянно говорят об американском профсоюзе
организованной преступности и связывают мафию с одним из проявлений
американского образа жизни.
Итальянские процессы против мафии дают достаточно определенное
представление о ее внутренней структуре.
Вес начинается с коски.
Коски, подобно патриархальной семье, из которой они берут свое начало,
всегда авторитарны. Коска - единственная структура, которая обладает полной
властью над отдельным, входящим в нее мафиозо. Только она определяет
виновность отдельного мафиозо, устанавливает степень его ответственности и
выносит ему приговор. У каждой коски своя четко ограниченная территория,
пределы которой нельзя нарушать по собственной воле. Значение и вес каждой
коски зависят от размеров и богатства подвластной ей территории.
Между различными косками устанавливаются многообразные отношения:
дружеские связи, общие дела, взаимопомощь, проявляющаяся иногда в форме
совместной обороны против репрессивных государственных органов; кровные
связи, устанавливающиеся через бракосочетания, родство и кумовство. В основе
отношений между различными косками лежит уважение, но могут возникать и
трения, разногласия и ссоры. Война между косками - это не естественный путь
разрешения конфликтов: убийства, вызывающие в обществе большое волнение,
составляют лишь 10% всей преступной деятельности мафии.
Разрешение противоречий между косками, как правило, происходит путем
переговоров, Если соглашение между ними не достигнуто, за помощью обращаются
к беспристрастному судье. Этот судья выбирается из самых влиятельных
главарей наиболее богатых, сильных и известных косок. Обычно он избирается в
случае особо ожесточенных ссор. Однако право вершить чужие судьбы, время от
времени предоставляемое какому-нибудь крупному главарю, не означает для него
профессионального занятия и, следовательно, стабильности функций.
Постоянные отношения всей страны, в свою очередь разделенной на округа,
где правят различные коски, требуют периодически вновь и вновь создавать
"примирительные комиссии" на различных встречах или конгрессах
представителей и главарей отдельных косок. Это может происходить на
провинциальном, областном или даже национальном или международном уровнях.
Как и решения отдельно суда мафиози, решения собрания касаются только тех,
кто требовал его проведения.
Но мафиозо может отказаться исполнить решение, вынесенное по его делу.
Приведение приговора в исполнение зависит от его восприятая
заинтересованными сторонами или от того, с какой быстротой происходит его
исполнение со стороны выигравшего процесс. Тот, кто стрелял первым,
побеждает, потому что на деле доказывает, что он является более сильным. Суд
совсем не обязательно должен заканчиваться вынесением обвинительного
прговора. Он может предложить спорящим сторонам пойти на мировую, предложить
свободную территорию, новый вид деятельности и т.д. Но всегда остается
неизменным принцип, согласно которому ничто не может ограничивать свободу
решений, принимаемых отдельной коской или отдельными мафиозо.
Такова структура мафии.